О Финляндии
«Надо, чтобы страх вернулся, а любви чухонской нам не нужно… За последнее время вся Финляндия стала одним сплошным революционным корпусом… Этих финляндских социалистов придется усмирять, усмирять старым русским способом… Россия, тебе грозят азиаты, грозят подвластные тебе инородцы… Опомнись, Россия… наша инородчина вконец обнаглела… Говорим вам: прочь, мелкота. Русь идет!»
Николай Марков 2-й, лидер черносотенцев, из речи в III Государственной Думе
«…Разговор перешел в подробности, в рассказы… Но вот между ними один, который собственно и отвечает на тему моего разговора с негодующими русскими патриотками:
– К маме часто привозит хлеб хлебник из выборгской булочной. Хороший характер, приветливый нрав, – и летом, сидя на балконе на даче, мы разговорились с ним о его житье-бытье. Он ужасно томится недоумением. Попал в Выборг он случайно, живет на месте лет восемь: между тем у него в России [Выборг до 1940 года был финским городом. До 1918 года он был на территории автономного Великого Княжества Финляндского в составе Российской империи], где-то во внутренней губернии, Орловской или Калужской, своя семья, дом и поле. Он крестьянин и по вашим законам не может продать земли и дома… В своем дому и на своей земле и живут его жена и дети, к которым его ужасно тянет. Он говорит: «Ин мне к ним идти, ин к себе их вызвать, – да с семьей не знаю, проживу ли здесь». Естественнее для семьи, земли и дома бросить булочную, где он наемный человек, – и в этом смысле ему и говорили покупатели булок. – «Не могу я бросить своего хозяина в Выборге. Куда я вернусь на родину? Земли мало, работать не на чем, придется идти в город на работу же, а какая работа в России? Здесь я Бога узнал, совесть и закон. Человеком себя почувствовал. У одного хозяина все восемь лет. Сам он человек не капитальный, хотя средства есть. Когда я поступил на службу, к нему, – в первую же субботу он приходит и говорит: «В баню пойдешь? Перемена белья есть? – «Пошел бы, да белья запасного нет, – разве что попариться».
Пошел он к хозяйке, и принесла мне хозяйка пару чистого белья, – не переодеть, а вовсе.
А хозяин сказал: «Вы работаете хлеб, и работу эту нужно делать в совершенной чистоте. От этого я напоминаю о бане». И не со мной одним так. … И у каждого работника при заведении своя отдельная комната, – когда у нас, в России, все булочники спят на тех ларях, на которых валяют тесто. Хозяин никого не теснит, всех оберегает, все равно сжились с ним как в одну семью, и не отделяем своего от его. А перед праздником он войдет к каждому рабочему в его комнату и поздравит его с наступающим праздником. Так вот как. Этого я в России не найду; а вот тянет меня увидеть детей и жену, но уж не знаю, ин их сюда переселить. А только на старое место вернуться мне противно и страшно…»
– Вы возмущаетесь возмущением России, а оно слишком основательно, и вытекает из тоски по культуре и идеалу… Этот рассказ выборгского булочника не тенденциозен. Но кого он обнимает? Весь народ. Так трудятся, по-свински и в свинстве по всей России. …Падает Россия, в огромных частях своих падает, от безидеальности существования… Что вы мне говорите о Минине и Пожарском, о красивых легендах… Этот рассказ булочника для меня гораздо важнее всяких мифов и поэтических грез, ибо последние убаюкивают меня среди мертвечины, а первый воскрешает из мертвых.
Я работать хочу… Вся Россия и рванулась к работе, к гигантскому новому созиданию, к перевороту всех условий существования, и прежде всего – условий труда. Но это – только во-первых. Обратите внимание в рассказе булочника на привет, на ласку. Хозяин войдет накануне праздника и поздравит своих рабочих с днем, радостным для него и для них «Sontag» [«Воскресенье»]… И не хочет русский, взглянув на это их чухонское житьё, возвращаться в Калугу… Тут уже нет в этом поздравлении хозяина ничего утилитарного, никакой чистоплотности около испеченного хлеба: это быт и нравы добрых, облагороженных людей. Может ли этому выучить школа? Увы, никогда!.. Где взять этого благородства, этой деликатности, этой тишины, – и простой доброты без… экстазов? Это их честное, доброе, рабочее протестантство…»
Василий Розанов, писатель, философ