Традиционное государственное устройство Речи Посполитой было уникальным — такого не было больше нигде в мире.

Это была парламентская монархия, то есть, король, как и в Англии, был в своих действиях ограничен избираемым всем дворянством Сеймом. Однако, сравнение с тогдашней Англией на этом заканчивалось. Государству, объединявшего польско-литовско-белорусско-украинское население, были присущи черты, которые, в конечном итоге, оказались для него роковыми.

В отличие от британской Палаты, где действовал принцип принятия решений большинством голосов, в польско-литовском Сейме утвердился другой принцип — принцип равенства всех депутатов. Соответственно, решение можно было принять лишь при полном единогласии депутатов. Этот принцип назывался liberum veto («свободным запретом»).

Король не был наследственным государем. После смерти монарха или его отречения от престола Сейм выбирал нового короля, правившего пожизненно, но не имевшего права назначать преемника.

Три века «золотой вольности» шляхетства сформировали особый характер господствующего сословия страны — обостренное чувство собственного достоинства, демонстративная храбрость, ощущение равенства с любым другим шляхтичем, как бы ни был тот богат или беден, высокомерие в отношении иноземных дворян, таких прав и привилегий не имеющих.

Только шляхтичи в Речи владели землей, и, соответственно, крепостными крестьянами. Эти хозяйства предоставляли им возможность заниматься главным делом их жизни — воевать. В массе своей шляхта была мелкопоместной, но весьма многочисленной. По решению Сейма она тут же превращалась в дворянское ополчение и отправлялась на многочисленные войны. [Если к середине 18 века российское дворянство составляло не более 1% населения, то доля шляхты в Речи Посполитой была значительно выше — 8-10%, а в некоторых областях она достигала 20%]

Такое внутреннее устройство страны было весьма эффективным на протяжении многих поколений, но к 18 веку положение стало меняться. Конница перестала быть «королевой» полей сражений, а личная храбрость уже не была главным условием побед. Исход битв стали решать пехотные построения, которые залпами палили друг в друга из быстро перезаряжаемых мушкетов, и победа была на стороне тех, кто навел в своих профессиональных войсках железную («палочную») дисциплину, кто лучше снабжал свои войска всем необходимым, организовывал долгие марши десятков тысяч военных людей, обеспечивал четкое взаимодействие всех видов вооруженных сил.

Державы вокруг Речи Посполитой организовали у себя «регулярные государства», управляемые из единых центров, отладили сбор налогов и создали постоянные, профессиональные армии — Россия, Пруссия, Австрия, Швеция. Если от шведов в ходе десятилетних войн удалось отбиться, то угрозам со стороны трех других соседних государств шляхетскому ополчению противопоставить было нечего.

В ввиду надвигающейся государственной катастрофы окружение короля попыталось реформировать систему — отменить liberum veto, заменив его на принятие решений большинством голосов Сейма, укрепить королевскую власть, сделав ее наследственной, наладить сбор налогов в государственную казну. Но было поздно, поздно, поздно… Россия, Пруссия и Австрия договорились о недопущении каких-либо изменений в политической системе Речи и пользовались ее особенностями уже открыто и грубо — выборы короля окончательно превратились в торг иностранных агентов, подкрепленный вооруженной силой, liberum veto подкупленных депутатов парализовывало любые попытки хоть как-то изменить ситуацию.

Российский посол стал самой влиятельной фигурой в Варшаве — даже театральные представления до его появления в ложе не начинались, и сам король вместе со всеми вынужден был ждать посланца Екатерины, а его выступления на заседаниях Сейма больше напоминали диктат («Так хочет императрица!»). Когда начались выборы на Сейм 1767 года, сопровождавшимися широким подкупом шляхты российским золотом, посол приказал русским войскам придвинуться к столице, чтобы можно было одним броском оккупировать столицу. Но и это не помогло — большая часть депутатов настроена была против российского требования признать соседнюю империю защитницей старых порядков в Речи. Приехал представитель папы Римского, убеждавший депутатов не поддаваться российским требованиям, чем необычайно возбудил большинство Сейма. Тогда российский посол просто арестовал лидеров патриотической партии и отправил их под конвоем в Калугу… В итоге Сейм вынужден был утвердить российские требования. [Этот Сейм остался в польской истории под названием «Сейм Репнина»  по имени русского посла князя Николая Репнина, который за дипломатическую работу в Варшаве получил орден Св. Александра Невского, чин генерала-поручика и денежный подарок в 50 тысяч рублей]

Шляхетское общество Речи Посполитой оказалось глубоко расколотым. Это не был раскол на «патриотов» и «агентов иностранного влияния» — все было сложнее и трагичней. Одни, желая сохранить Речь Посполитую в качестве независимого государства, стремились как можно быстрее задавить шляхетскую вольницу, привести страну к стандартам века и избавиться от иностранного диктата. Другие, сотни лет жившие в условиях «золотой вольности», ни за что не хотели расставаться с идеалами отцов, дедов и прадедов, но оказывались при этом в лагере ликвидаторов своего государства…

Положение осложнялось еще и тем, что православная Россия и протестантская Пруссия «выкручиванием рук» добились уравнивания прав с католиками своих единоверцев, что вызвало взрыв возмущения среди в массе своей католической шляхты, до того жестко дискримировавшей и протестантов, и православных, и даже тех из них, кто, сохраняя православные обряды и обычаи, признавал верховенство римского первосвященника (униатов).

Первая же попытка шляхетского восстания стала предлогом для вторжения войск окружавших Речь держав. Российские, прусские и австрийские войска в 1772 году заняли области, заранее между ними распределенные по их секретным договоренностям.

«Разделительный Сейм», который собрался для того, чтобы утвердить произошедшее, проходил драматически. Литовский (белорусский) шляхтич Тадеуш Рейтан пытался остановить работу Сейма, упирая на то, что по закону проходить он должен не в Варшаве, а в Гродно, и председательствовать на нем должен не поляк (подкупленный русской, австрийской и прусской пожизненной пенсией), а литвин. Когда же это не удалось, Рейтан лег в дверях, в которые должна была выйти делегация для подписания «разделительного» документа со словами «Убейте меня, не убивайте Отчизну!»… [В наши дни Тадеуш Рейтан вошел в число национальных героев как Польши, так и Белоруссии. Его именем называют школы и гимназии]

Речь Посполитая, однако, не смирилась с диктатом соседей, и двадцать последующих лет были посвящены реорганизации государства. Было ослаблено крепостное право, было реорганизовано и существенно улучшено управление финансами, городским и сельским производством, началось создание новой армии. Особое внимание в деле возрождения страны уделялось образованию — создавалась система обязательного светского образования на польском языке, открывались университеты, издавались учебники, начали учить учителей.

Наконец, в 1791 году с огромным трудом, со множеством уловок, чтобы не допустить до обсуждения и голосования ее противников, была принята новая конституция государства. Она была составлена в лучших традициях «века Разума», политическая система, устанавливаемая ею, была очень похожа на английскую. Королевская власть стала наследственной, liberum veto упразднялось, заменяясь на решения большинством голосов, безземельная шляхта, голосовавшая по указаниям своих богатых «патронов», лишалась права голоса [права избирать депутатов лишалось свыше полумиллиона шляхтичей], в Сейм впервые вошли депутаты от городов.

Тут же выяснилось, что опасения создателей конституции не были напрасными — лидеры «ревнителей шляхетских традиций» бросились в Санкт-Петербург с мольбами о помощи. И эта помощь была оказана — Екатерина II, завершив русско-турецкие войны, занялась польскими делами вплотную. Российские и прусские войска перешли границы Речи Посполитой и отторгли у нее новые куски территории, превратив ее в небольшое и бессильное «буферное» государство.

А через три года в Польше вспыхнуло восстание, которое возглавил вернувшийся с войны за независимость США Тадеуш Костюшко. Первый же успех восставших, разбивших русский отряд, воспламенил жителей столицы, которые напали на русский гарнизон. Силы, однако, были слишком неравны — восстание было подавлено, а территория страны была окончательно поделена между соседями. Речь Посполитая исчезла с политической карты Европы.

Пруссии и Австрии достались территории, населенные поляками [Австрийской империи досталась еще и славянская территория — Галиция со Львовом], а России — восточные районы с литовским, белорусским и украинским населением. В России это было воспринято с энтузиазмом, как окончание, по выражению Пушкина, «спора славян между собою», объединение под российским скипетром всех территорий бывшей Киевской Руси.

Позже Наполеон поманил поляков восстановлением государственности, польские легионы сражались в рядах наполеоновских войск по всей Европе, но поражение французского императора в европейской войне вновь развеяло все их надежды. Россия и Пруссия заново переделили между собой территории, в результате чего под власть царей попали и коренные польские земли, включая Варшаву.

Польша еще трижды поднимались на восстания, пытаясь отвоевать свою независимость, но тщетно. Ни о каких «золотых шляхетских вольностях», разумеется, уже и речи не было. Польские земли постепенно становились обычными провинциями захвативших их государств. В 19 веке в Российском Царстве Польском польский язык был запрещен как в учреждениях, так и в образовании, университеты были закрыты, а католичество подвергалось таким же притеснениям, которым оно само раньше подвергало православие, униатство и протестантизм.