В Японии впервые увидели европейцев в середине 16-го века. Это были португальцы и испанцы. Они привозили в страну китайский шелк и европейское огнестрельное оружие, увозили же золото и серебро. Торговля была успешной и взаимовыгодной — в портовых городах возник целый слой японских горожан, посредников в этой торговле, значительно на ней разбогатевших. Заинтересованы были в этом обмене и правители страны, ведь они получали не только драгоценные шелка, но и новейшие образцы невиданного прежде вооружения, которое они копировали в собственных мастерских.

До Японии добрался и знаменитый миссионер Франциск Ксаверий, друг Игнатия Лойолы и соучредитель ордена иезуитов. Харизматичный проповедник, избравший «восточное» направление деятельности и всю жизнь путешествовавший от Индии до Дальнего Востока, он считается самым успешным распространителем христианства в истории католичества. Его проповеди имели успех и в Японии, где быстро стали расти христианские общины. Особенно массовый переход в христианство происходил на самом южном большом острове Кюсю.

Со временем в Японии стали появляться и голландские купцы, кальвинисты, отношение которых к католикам было столь же неприязненным (и взаимным), как и в Европе.

В 1637-1638 годах христианское население Кюсю восстало против жестокостей и притеснения правителя острова. Войны между самурайскими кланами за власть были Японии не в диковинку, но такого масштабного и яростного взрыва низов страна еще не знала. Во главе восстания встал шестнадцатилетний юноша, про которого говорили, что птицы садятся ему на руки, что он он умеет ходить по воде и изрыгать изо рта огонь. Его считали Мессией, пришедшем христианизировать Японию, хотя сам он ничего такого про себя не говорил.

Восставшие, одухотворенные христианскими идеями и вооруженные аркебузами, тысячами уничтожали в сражениях посланных против них самураев. Они захватили старинный замок, водрузили на нем христианские знамена и кресты и десять месяцев оборонялись в нем против многократно превосходящих их по численности правительственных войск. Последний штурм крепости удался лишь потому, что у фанатично сражавшихся христиан закончились еда и порох. С пленными повстанцами расправились с предельной жестокостью — в массовых казнях было обезглавлено 37 тысяч христиан.

Правивший в Японии самурайский клан Токугава в полной мере оценил опасность для страны христианизации. Миссионерская деятельность на территории страны была строжайше запрещена, были уничтожены малейшие знаки того, что христианство в Японии вообще было. Иностранцы, с которыми в страну прибывали миссионеры — португальцы и испанцы — были изгнаны. Дозволение посещать страну осталось лишь у кальвинистов-голландцев, миссионерской деятельностью не занимавшихся. [Голландцы даже помогали войскам сёгуна осаждать крепость восставших японских католиков, обстреливая из корабельных пушек их укрепления (правда, они увели свой корабль после первых же жертв со своей стороны)]

Больше того — комплекс принятых тогда законов полностью закрывал Японию от остального мира (он так и назывался: сакоку — «страна на цепи»). Был наложен строжайший запрет на любые контакты японцев с внешним миром: им запрещалось покидать страну и строить корабли, способные достигать материка, а японцам, оказавшимся за пределами родины, под страхом смертной казни запрещалось в нее возвращаться.

Посещать страну исключительно с целью торговли могли лишь голландцы — для этого им был отведен только один порт (Нагасаки).

Поначалу голландцам для постройки торговой фактории предоставили место в самом порту, на берегу, но они допустили серьезную, с точки зрения японских властей, оплошность — вырезали на своих зданиях даты постройки, которые отсчитывались от Рождества Христова. За это их обвинили в неспособности строго следовать японским правилам «сакоку», до основания разрушили голландские дома и изгнали «нарушителей» на маленький (120х75 метров) искусственный (насыпной) остров в бухте — чтобы нога чужаков не касалась священной земли Японии. Островок был тщательно изолирован от порта, его японский управитель проверял груз каждого приходившего корабля и снимал с судов все паруса, возвращая их лишь после разрешения властей на отплытие. Кроме того, голландцы должны были ежегодно менять своих представителей в Японии, дабы они не обзавелись опасными связями на островах.

И больше двухсот лет Япония жила спокойно — не было ни восстаний, ни крупных междоусобиц, так что отпала даже надобность в огнестрельном оружии (его производство постепенно было свернуто). С течением времени законы «сакоку» лишь устрожались: в 18-м веке была установлена квота на заход иностранных кораблей — два судна в год, а в 1825 году новый закон обязывал береговые службы открывать огонь по любому кораблю, приблизившемуся со стороны открытого моря.

Правда, непонятно было, из чего стрелять — японские металлурги так и не смогли освоить железное или бронзовое литье, пригодное для изготовления орудийных стволов, а местный порох не шел ни в какое сравнение с импортным. Так что когда иностранные суда в 19-м веке подошли к японским берегам, выяснилось, что дальнобойность их пушек вчетверо превышает возможности допотопной японской артиллерии…