ВТОРЖЕНИЕ

 

Франсуа Фюре, французский историк:

«С осени 1939 года страна Сталина стала в Европе предметом почти всеобщей ненависти. Ее ненавидели и старые враги, и старые друзья: первые укрепились в своих чувствах, вторые были обмануты в своих лучших надеждах… И вот вторжение 22 июня 1941 года мгновенно превращает палача в жертву. Советский Союз оказывается в демократическом лагере, бок о бок с Англией, а вскоре и с Соединенными Штатами. В течение нескольких месяцев масштабы немецкого вторжения, свирепость и зверства нацистов, ожесточенность русского сопротивления превратили Советский Союз в страну-мученика и в надежду на освобождение Европы»

 

Из дневника генерала Франца Гальдера, начальника Генштаба сухопутных войск вермахта, 1941 год:

«Наступление германских войск застало противника врасплох. Военные порядки противника в тактическом отношении не были приспособлены к обороне… Гитлер на совещании вермахта заявил: «Нам недостаточно просто разбить русскую армию и захватить Ленинград, Москву, Кавказ. Мы должны стереть с лица земли эту страну и уничтожить ее народ»

 

 

Георгий Федотов, историк, философ, 1936 год:

«Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России. Если он будет бит, если народ откажется защищать Россию Сталина, как он отказался защищать Россию Николая II, и Россию демократической республики, то для этого народа, вероятно, нет возможности исторического существования. Придется признать, что Россия исчерпала себя за долгий тысячелетний век и, подобно стольким древним государствам и нациям, ляжет под пар на долгий отдых или под вспашку чужих национальных культур.

Еще очень трудно оценить отсюда [из эмиграции] силу и живучесть нового русского патриотизма. Он очень крепок у молодой русской интеллигенции, у новой знати, управляющей Россией. Но так ли силен он в массах рабочих и крестьян, на спинах которых строится сталинский трон? Это для нас неясно. Сталин сам, в годы колхозного закрепощения, безумно подорвал крестьянский патриотизм, в котором он теперь столь нуждается. Но и сейчас, в горячке индустриального строительства, он губит патриотизм рабочих, на котором создавалась Советская республика. Мы с тревогой и болью следим отсюда за перебоями русского надорванного сердца. Выдержит ли?..

Вот почему… так бессмысленна сейчас политическая арифметика, сложение плюсов и минусов возможных результатов. Там, где одна из возможностей есть смерть России, расчеты смолкают.

Кто не с Россией в эти роковые дни, тот совершает – может быть, сам того не сознавая – последнее и безвозвратное отречение от нее»

 

Из германской статистики 1941 года:

Минский «котел»:

Захвачено 330 тыс. пленных с 3 тыс. танков, 2 тыс. орудий.

Смоленский «котел»:

Захвачено 310 тыс. пленных с 3 тыс. танков, 3 тыс. орудий.

Киевский «котел»:

Захвачено 665 тыс. пленных.

Брянский «котел»:

Захвачено 660 тыс. пленных с 1,2 тыс. танков, 5,4 тыс. орудий.

 

Иосиф Сталин, 28 июня 1941 год:

 

«Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его просрали»

 

 

Из директивы Иосифа Сталина командующим фронтами, сентябрь 1941 года:

«…В наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие… и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий… дивизия обращается в бегство… Подобные действия имеют место на всех фронтах… Беда в том, что твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много… Приказываю: …В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов численностью не более батальона»

 

 

ПРИФРОНТОВАЯ СТОЛИЦА

 

Из дневника московского журналиста Николая Вержбицкого, 1941 год:

«18 октября.  Кто автор всего этого кавардака, повального бегства, хищений, смятения в умах? …Кругом кипит возмущение, громко говорят, кричат о предательстве, о том, что «капитаны первыми сбежали с кораблей» да еще прихватили с собой ценности… Истерика наверху передалась массе. Начинают вспоминать и перечислять все обиды, притеснения, несправедливости, зажим, бюрократическое издевательство чиновников, зазнайство и самоуверенность партийцев, драконовские указы, лишения, систематический обман масс, газетную брехню подхалимов и славословия… Страшно слушать. Говорят кровью сердца… В очередях драки, душат старух, давят в магазинах, бандитствует молодежь, а милиционеры по 2-4 слоняются по тротуарам и покуривают. «Нет инструкций…» …Кто навязал нам этот позор? Люди, которые первые трубили о героизме, несгибаемости, долге, чести…»

 

Из отчета Дж. Рассела, сотрудника английского посольства в Москве, 26–31 октября 1941 года:

«Уже сейчас они [жители Москвы] спрашивают, почему должны рушится их дома и гибнуть близкие ради спасения шкуры правительства, навязавшего ему четыре пятилетки, а теперь неспособного обеспечить достаточное количество боеприпасов, чтобы не пустить немцев в Москву. Двадцать лет у нас не было масла, а теперь у нас нет пушек»

 

Генерал Макфарлейн, представитель Британской военной миссии в Москве, телеграмма в Лондон, февраль 1942 года:

«Положение с продовольствием [в Москве] тяжелое… отмечены случаи смерти от истощения среди старых и немощных людей. Однако у населения в целом, особенно у детей и молодежи, видимых признаков недоедания не наблюдается. Русские люди обладают удивительной способностью существовать на одном хлебе…

Фактически единственное место здесь, где можно услышать ропот, это очереди за продуктами… Это недовольство, однако, проявляется гораздо слабее, чем перед Новым годом, и тот факт, что Сталин, являющийся поистине национальным героем, и его ближайшее окружение не оставили Москву в дни кризиса, значительно усилил позиции правительства.

Среди населения.., особенно среди молодежи, еще очень сильно влияние идеализма, соединенное с весьма реальной гордостью за свое первое социалистическое государство… Это уже не фанатики, а очень искренние приверженцы, и они представляют большую силу, служащую значительным противовесом недовольным и разочарованным…

Продовольственная ситуация в настоящий момент представляет наибольшую угрозу для России, и эта угроза вполне реальна»

 

 

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ ВОЙНЫ

 

Юрий Нагибин, будущий писатель, из дневниковых записей, 1942 года:

«Все движется между двух полюсов: расхлябанностью и ужасным, невероятным трудом, никому другому, кроме русского человека, неподсильным»;

«Рассказ Татаринова:

… Я ходил по лесу в тылах 52-й армии. Устал как собака. Выхожу к деревеньке. Деревеньки, собственно говоря, нет, немного навозу сбоку от дороги и две-три печные трубы. Вижу, землянка, вход завешен плащ-палаткой. Пересыльный санитарный пункт. А холод, метель, – что делать? Я так устал, нахолодался, что решил зайти туда, переночевать. Захожу. Мерцает коптилочка, санитарка и человек двадцать раненых, тяжело. Стонут, скулят. А запах! Вонь такая, что свет меркнет. У одного перебита держательная пружина, и он все время валит в бинты, и скулит при этом. Гной, гниение. Каждые пятнадцать минут кто-нибудь умирает. Если он близко от выхода, девушка его выносит, вернее, вытаскивает за ноги, а если в глубине палатки, так оставляет. У нее весь фартук в крови и в лимфатических выделениях, а лет ей девятнадцать. Но в землянке тепло. Я хватил винища и заснул. Проснулся в восемь. Вонища такая, что я даже вспотел. Этот, который в бинты валил, умер. Остальные распустились – смердят и стонут. Я выбрался и от воздуха почти лишился чувств»;

«У калитки старая дочь прощается с дряхлой матерью. У дочери желтые волосы с сединой, перекошенное морщинами лицо. За плечами большой мешок, в руке посох. Мать с тоскливо-вопросительным, как у большинства глухих, взглядом смотрит на дочь. Та говорит громким, дрожащим голосом:

– Прощай, мать, может, убьют тебя… Бомбов, бомбов, я говорю, много бросают.

Мать слушает и не понимает. Дочь приближает губы к самой ее ушной раковине, повторяет эти слова. Но мать не слышит. Дочь машет рукой и уходит по дороге…»

 

Николай Черкашин, капитан 1 ранга, из рассказа о матери:

«А студентка Первого меда отправилась под Сталинград, где работала врачом в лагере военнопленных немцев. Лагерь располагался в заснеженной степи где все было выжжено войной, кроме врытых в землю бетонных засолочных чанов, где в мирные годы квасили капусту. В них, как сельдей в бочках, разместили пленных солдат, спасая их и без того помороженных от лютых морозов. Однако от тифа не спасли. И юный врач Женя Соколова спускалась по приставной лестнице на дно этих воистину адских котлов, где в тифозном жару и тифозных вшах умирали ее пациенты. В белом халате она казалась им ангелом, спустившимся на дно преисподней. Они так и звали ее – «фрау Энгель», совали ей фотографии своих жен и детей, как будто она могла спасти их от вдовства и сиротства. А она сама вскоре свалилась в тифозном бреду. Выжила чудом».

 

Песни войны

 

 

БОИ 1941-ГО

 

Из рассказа немецкого солдата о советской  контратаке под Киевом, 1941 год:

«С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой волне наступающих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Никто из наших солдат не стал бы в одиночку двигаться вперед… Первые три волны были уничтожены нашим огнем… Натиск четвертой волны был более медленный: люди прокладывали путь по ковру трупов… Количество, продолжительность и ярость этих атак совсем истощили и испугали нас… Если Советы могут позволить себе тратить столько людей в попытке ликвидировать незначительные результаты нашего наступления, то сколько раз они будут атаковать, если объект будет действительно важным?»

 

Николай Никулин

«Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа — бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных» читать дальше

 

Семен Гудзенко

«Когда на смерть идут – поют,

а перед этим

можно плакать, –

Ведь самый страшный час в бою –

час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв –

и умирает друг.

И, значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед.

За мной одним

идет охота.

Будь проклят

сорок первый год,

ты, – вмерзшая в снега пехота!

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв –

и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже

не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким.

А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей

я кровь чужую».

 

1942 год

 

 

ОСОБЕННОСТИ ВОСТОЧНОГО ПОХОДА

 

Из приказа генерал-фельдмаршала Вальтера фон-Райхенау «О поведении войск на Востоке», 1941 год:

«…Перед войсками возникают задачи, выходящие за рамки обычных обязанностей воина…

Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью…

Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Все остальное, являющееся символом господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения…

Пассивность многочисленных антисоветских элементов, занимающих выжидательную позицию, должна быть ликвидирована путем разъяснения, и они должны быть привлечены к активному сотрудничеству в борьбе против большевизма. Если они не идут на это, пусть не жалуются на то, что с ними обращаются как с приверженцами советского строя»

 

Адольф Гитлер, лето 1941 года:

«Мы обязаны истребить население – это входит в нашу миссию охраны германского населения. Нам придется развить технику истребления населения. Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны, то я имею право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются как черви»

 

Герман Геринг – министру иностранных дел Италии Чиано, ноябрь 1941 года:

«В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет, ведь некоторые народы необходимо сокращать»

 

Генрих  Гиммлер, рейхсфюрер СС:

«Если 10 000 русских самок упадут замертво, копая противотанковый ров, меня это заинтересует только в том смысле, сколько они успели сделать для Германии»

 

 

Из дневника Марии Волошиной, 1944 год:

«Кто жил в эти дни – без слов знает все. А грядущие поколения (и дай, Господи) никогда не поймут наших потерь, наших жертв, наших трагедий, обиды и боли, ужаса и сиротства, насилия и беспомощности, лжи и трусости, мелкоты падения и героических неведомых подвигов. О героях будут писать. А о маленьких повседневных безысходностях знают только те, кто их пережил»

 

 

ТАКТИКА «ВЫЖЖЕНОЙ ЗЕМЛИ»

 

Из приказа Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина, ноябрь 1941 года:

«Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах…

Ставка Верховного главнокомандования  ПРИКАЗЫВАЕТ:

…Разрушать и сжигать до тла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог.

Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами…

При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать»

 

Из инструкции Генриха Гиммлера войскам СС, 1943 год:

«Следует достичь того, чтобы при оставлении части территории… там не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного железнодорожного рельса, чтобы не оставался ни один дом, не было бы шахты, не разрушенной на многие годы, не было бы ни одного не отравленного колодца»

Из передовой статьи центральной нацистской газеты «Фелькишер беобахтер», сентябрь 1944 года:

«Ни один немецкий стебелек не должен стать пищей врага… Вторгнувшись, пусть он увидит: каждая тропинка разрушена, каждая дорога отсечена. Никто и ничто не выйдет ему навстречу – только смерть, руины и ненависть»

 

 

РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ ЭВАКУИРОВАННОЕ ПРОИЗВОДСТВО

 

Из воспоминаний о 1941 годе авиаконструктора Александра Яковлева:

«Новые крупные корпуса, строительство которых шло в 30–40-градусные морозы, осваивали по частям. Покрывали что-то крышей, отгораживали площадку стеной, ставили станки. Шли дальше, а станки начинали работать.

20 декабря. Станки устанавливают в цехах одновременно с возведением стен.

Начинают выпускать самолеты, когда еще нет окон, крыши. Снег покрывает человека, станок, но работа продолжается. Из цехов никуда не уходят. Здесь и живут. Столовых еще нет. Где-то есть раздаточная, где выдают что-то похожее на суп»

 

Из воспоминаний о 1941 годе наркома авиапромышленности Алексея Шахурина:

«Установили жилую норму: 1,5-2 кв. м на человека. Заняли под жилье две школы, клуб. Вблизи завода поставили брезентовые палатки… и в них тоже поселили прибывших. Трудности не ограничивались жильем. Многие шли на заводы пешком 12-16 км. С транспортом тяжело. Недоставало одежды и обуви. Плохое, если не сказать больше, было питание…

Не хватало металла для бензиновых баков – стали изготовлять их из дерева. Деревянный бак обтягивали резиной и устанавливали на самолет»

 

США: «ИЗОЛЯЦИОНИСТЫ» И БЕЛЫЙ ДОМ

 

Сенатор Г. Уиллер, из выступления по поводу введения выборочной воинской повинности, август 1940 года:

«Введите воинскую повинность, и у нас больше не будет свободной страны – испуганный шепот заменит свободу речи, гражданин не сможет выразить свое несогласие с правительством. Тайные сборища в темных углах заменят свободу собраний, и все граждане будут закованы в цепи собственного изготовления. Принятие закона заткнет рот последней великой демократии и явится самой большой и дешевой победой Гитлера. На надгробном камне американской демократии он напишет: «Здесь покоится главная жертва войны нервов»

 

Из книги Николая Яковлева «Франклин Рузвельт. Человек и политик. Новое прочтение», 1981 год:

«В начале января 1942 года у Рузвельта собрались привлеченные для подготовки ежегодного послания конгрессу. Адъютант сообщил, что министр юстиции Биддл явился с каким-то докладом. Рузвельт улыбнулся и обратился к присутствующим: «Фрэнсис ужасно обеспокоен гражданскими правами, особенно теперь. Он буквально оседлал меня, требуя не ограничивать их. Не смейтесь, не выдавайте меня, а я проучу его».

Вошел Биддл. Президент серьезно, почти торжественно произнес:

– Фрэнсис, вы кстати. Мы как раз обсуждали вопрос о гражданских правах во время войны, и я решил издать прокламацию, текст которой надлежит подготовить вам, отменяющую в значительной степени свободу слова и печати в военное время. Жаль, конечно, но я убежден, что это абсолютно необходимо, и хочу объявить об этом в своем послании.

Биддл широко раскрытыми глазами оглядел присутствовавших. Все промолчали. Он вскочил и произнес горячую речь в защиту демократических свобод. Рузвельт дал ему выговориться и только затем сказал – «шутка»

 

«Подобно двум доисторическим чудовищам, выползшим из болота, подслеповатые и хищные, две великие тоталитарные державы вцепились в глотку друг другу» (журнал «Тайм»);

«Речь идет всего-навсего о грызне собак… Нам нужно заниматься своими делами» (сенатор Д. Кларк);

«Бог мой! Неужели мы падем так низко, что будем выбирать между двумя разбойниками?» (сенатор Х. Джонсон)

«Гитлер не пугал нас больше, чем ваша Палата представителей…» (английский министр лорд Бивербрук) [Так лорд Бивербрук высказался, когда узнал, что Палата представителей Конгресса США продлила закон о выборочной (по жребию) воинской повинности в августе 1941 года большинством всего в один голос – 203 против 202]

 

Вице-президент США Генри Уоллес, 1942 год:

«После прошлой мировой войны народу США была предоставлена возможность взять на себя долю ответственности за сохранение всеобщего мира. …Народ США отказался от такой возможности… Мы были слепы к тому, что составляло наш собственный бесспорный интерес. Наши лидеры и огромное большинство нашего народа в годы после первой мировой войны намеренно вернулись к провинциальной политике, характерной для прежних времен… В настоящее время… мы пожинаем горькие плоды нашей собственной близорукости»

 

Из послания Франклина Рузвельта Конгрессу, 1942 год:

«Никакой компромисс не завершит этот конфликт. Никогда нельзя достигнуть удовлетворительного компромисса между Добром и Злом. Только полная победа может вознаградить сторонников терпимости и приличия, свободы и веры»

 

 

Франклин Рузвельт, из радиообращения к американскому народу, 1942 год:

«…В Берлине, Риме и Токио о нас говорят как о нации слабаков, «плейбоев», которые нанимают английских, русских и китайских солдат сражаться за нас. Пусть повторят они это теперь! …Пусть скажут они это матросам, дерущимся в отдаленных водах Тихого океана,.. ребятам в «летающих крепостях»,.. морской пехоте!»

 

 

ОБРАЗОВАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ

 

Уинстон Черчилль, из разговора со своим секретарем, 21 июня 1941 года:

 

«У меня лишь одна цель – уничтожение Гитлера, и это сильно упрощает мою жизнь. Если бы Гитлер вторгся в ад, я в Палате общин, по меньшей мере, благожелательно отозвался бы о сатане»

 

 

Уинстон Черчилль, из радиообращения к английскому народу 22 июня 1941 года:

«Нацистскому режиму присущи худшие черты коммунизма… За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает… Это не классовая война, а война, в которую втянуты вся Британская империя и Содружество наций без различия расы, вероисповедания или партии… Если Гитлер воображает, будто его нападение на Советскую Россию вызовет малейшее расхождение в целях или ослабление усилий великих демократий, которые решили уничтожить его, то он глубоко заблуждается.

…Вторжение Гитлера в Россию – это лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова… поэтому опасность, угрожающая России, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, – это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара»

 

Из заявления американского правительства 23 июня 1941 года:

«…Любая борьба против гитлеризма, независимо от ее происхождения, ускоряет конец нынешних германских руководителей… Гитлеровская армия – сегодня главная опасность для американского континента»